Коренной вопрос
Упорядочение непростых отношений коренных жителей Кузбасса и угледобывающих компаний может быть подкреплено новым документом — возможно, даже на законодательном уровне. Насколько это поможет им договориться, пытался выяснить корреспондент «УК»
Напомним, в конце лета новокузнецкая компания в области экологического консалтинга представила в Кемерове руководство и типовую форму корпоративного стандарта по взаимодействию с коренными малочисленными народами (КМН) для угледобывающих компаний (подробности см. «УК» № 51 «Достичь согласия»). Эти документы она разработала по заказу проекта ПРООН-ГЭФ «Задачи сохранения биоразнообразия в политике и программах развития энергетического сектора России».
Для бизнеса или для этноса?
В Кемеровской области, по данным областного департамента культуры и национальной политики, коренные малочисленные народы России сегодня представляют 10 672 шорца и 2520 телеутов. При этом в районах шорских и телеутских поселков ведется активная угледобыча, и основная претензия местных общин к промышленникам — несоблюдение их прав на чистую окружающую среду. Также возникали конфликты, связанные с работой разрезов на так называемых родовых землях КМН.
— Интенсивное освоение Кузбасса в прошлые десятилетия и сейчас противоречит укладу жизни коренных малочисленных народов, поскольку сопровождается, с одной стороны, прямым отчуждением территории, с другой — приводит к серьезному ухудшению состояния окружающей среды, что существенно затрудняет их жизнедеятельность, — говорится в проекте рекомендации Общественной палаты Кемеровской области, адресованном угольным компаниям Кузбасса и обладминистрации. Механизм в сфере работы с КМН обсуждали как раз на заседании палаты.
Как сообщила Елена Перфильева, директор компании-разработчика «ИнЭкА-консалтинг», специалисты руководствовались российским законодательством и зарубежной практикой:
— Весь этот арсенал в области защиты прав коренных малочисленных народов и условий учета традиционного природопользования лег в основу нашего руководства. Оно захватывает весь цикл жизни предприятия: от проекта до ликвидации. Для каждой стадии предусмотрен ряд механизмов по взаимодействию с КМН, чтобы можно было учесть все их интересы и права в производственной деятельности угледобывающих компаний.
Перфильева подчеркивает, что руководство и стандарт написаны для бизнеса — с точки зрения оценки и предотвращения рисков. Дмитрий Шатилов, начальник экологической службы компании «Южный Кузбасс», напротив, считает, что руководство — это своего рода инструкция для КМН, и в работу угольщиков оно существенных изменений не внесет, поскольку они и так уже делают все, что положено:
— Руководство полезно прежде всего коренным народам, а не угольным компаниям, которые в области экологии очень подконтрольны государству. Меры ответственности очень серьезные. Вам же, как представителям КМН, законодательством предоставлены достаточно широкие права.
Не согласен с последним утверждением Василий Тодышев, фермер из телеутского села Беково, общественный деятель:
— Мы молотим хлеб на полях, разрез в четыре часа взрывает — комбайнеры убежали. Я до Бекова гнал машину, чтобы не задохнуться. Эта пыль до города долетает за 25 минут…
Угольщики сетуют на то, что телеуты просят решить только бытовые вопросы, такие как водоснабжение и дороги, но никто не заботится о возрождении культуры. А вот ресурсоснабжающие компании проводят для местных жителей праздники.
— Танцы и песни — это, конечно, хорошо, но мы не можем пить воду, где ПДК превышены в сто раз, — говорит Тодышев. Он считает, что экологические отчисления должны «падать на адрес» территории и решать ее социальные проблемы:
— Нужны конкретные программы на конкретные поселки — не надо это все обобщать.
Малый народ — в большое общество
По данным Владимира Поддубикова, начальника инновационного управления КемГУ, который вместе с московскими коллегами занимается изучением процессов инкорпорации КМН страны в так называемое большое общество, за последние десять лет численность горожан среди представителей малочисленных аборигенных этносов увеличилась в три с половиной раза. В индустриальном Кузбассе, по мнению ученого, эти цифры еще выше.
— Иногда даже возникает такая картина, когда сохранение на территории расположения этнического ядра традиционных практик жизнеобеспечения воспринимается носителями этой культуры как механизм инкорпорации в большое общество своих детей, — говорит Поддубиков. — Грубо говоря, я иду на охоту, чтобы заработать денег, чтобы мой ребенок учился в городе в институте. И я от всей души желаю, чтобы он там остался.
Не исключено, что местное население чувствует себя некомфортно в этнической среде, в том числе из-за соседства с разрезами. Между тем Светлана Торчакова, председатель территориально-соседской общины шорцев «Алтын-Кун» (Хакасия), рассказала, что тенденция оттока молодежи в город действительно заметна, но многие после учебы возвращаются, потому что есть чем заниматься и где работать.
Даже если принять тот факт, что малочисленные народы все больше входят в общество, руководство для угольщиков легко экстраполировать на жителей любых сельских территорий, граничащих с выработками, говорят инициаторы механизма.
— Да, существующее российское законодательство не требует от угольных компаний выполнения этих мероприятий, — отмечает Александр Манаков, региональный координатор проекта ПРООН-ГЭФ. — Но оно меняется, и вполне возможно, что изменится настолько, что с этим придется считаться. И второй момент: собственник может лишиться прибыли. Тогда он начнет думать: либо вложиться в развитие территории сейчас, либо потерять контракты потом.
По словам Манакова, сегодня в Европе к производителям и поставщикам угля предъявляются высокие требования по поводу соблюдения принципов сохранения биоразнообразия и интересов местного населения. Поэтому вполне возможно, что соответствующие условия в ближайшем будущем будут прописывать в контрактах на поставку топлива.
Руководство по взаимодействию с КМН должно быть конкретизировано и более понятно для восприятия — такое мнение выразили члены Общественной палаты на заседании в Кемерове. Также некоторые общественники не согласны с рекомендательным характером документов: если инициатива не будет подана как законодательная, смысла от нее будет немного. В конечном итоге было решено обратиться с предложением в облсовет.
Когда местные — против
Жители Кузбасса давно и активно отстаивают собственные интересы — в случае, если их нарушает угольная промышленность.
На слуху ситуация текущего года, когда население одного из самых чистых и престижных загородных районов Новокузнецка — Таргая — не захотели соседствовать с разрезом.
Таргай — старейшее село Новокузнецкого района, возраст которого давно перевалил за 100 лет. В этой местности расположен филиал Центра реабилитации детей и подростков с ограниченными возможностями, куда больные дети выезжают подлечиться и подышать свежим воздухом.
Информация о строительстве нового предприятия взбудоражила общественность. Последовали обращения в местную, областную администрации, в СМИ.
И вот результат: аукцион по участку каменноугольного месторождения «Таргайский» в Новокузнецком районе проводиться не будет. Участок действительно предполагался к открытой добыче — он расположен в 11 км от Новокузнецка, имеет площадь около 3 кв. км и обладает запасами угля марки «Т» объемом 20-25 миллионов тонн. Но люди оказались важнее. Тем паче, что угольными запасами наш регион сверхбогат.